Сон.

Снилась война.

Я был дезертиром на оккупированной территории. Молодой, сильный парень, с паническим, до потеющих ладоней, страхом смерти. Я уже давно, около месяца, жил где-то наверху, в развалинах какой-то башни — было тепло, так что ночи я проводил довольно приятные, зачастую даже удавалось поспать на камнях. Из еды — объедки консерв на донышке банок, подобранных у общих кухонь. В городе был комендантский час, непрестанно проверяли документы, кого-то расстреливали, отведя за угол. Я жил жизнью крысы и мерзко хихикал каждую минуту, что мне удалось избегнуть смерти.

Мой друг устроился неплохо — у него был чин с привилегиями, и он даже завел себе "девочку". Настоящих женщин, конечно, было не достать, поэтому его накрашенная любовница была трансвеститом, весьма потасканным, с агрессивным макияжем и свалявшимся париком. Парень был в употреблении давно и немного поехал крышей, но исправно выполнял функции "барышни", прогуливаясь за ручку с "господином сержантом" и глупо хихикая в ответ на его реплики. Мы шли втроем — я отчаянно трусил, но иногда было необходимо выбираться из спокойного места, чтобы окончательно не слететь с катушек. Сержант небрежно махал в ответ на вежливые козыряния постовых и нас никто не тревожил, мы шли по главной улице, нагло, как свои — я ощущал, как в моей груди поднимается волна восторга, я жил, я был нормальным человеком, как любой из тех, кто просто идет вечером погулять!

Вдруг нас остановила другая пара. Щеголеватый офицер не стал даже останавливаться, а вот его дама — настоящая военная леди, вся затянутая в кожу, в высоких сапогах — вдруг пристально всмотрелась в меня и каким-то неуловимым движением поманила Николетту с собой. Трансвестит, растерянно хихикая, оглянулся на своего сержанта, но тот сделал вид, будто его ботинки в данный момент являются центром мира. Он не мог ничего противопоставить этой леди, и хотел только, чтобы она получила свое как можно быстрее и ушла. Скоро так и вышло. Сержант молчал, мы двинулись дальше. Меня захлестнула паника. Я схватил друга за лацкан кителя, стал трясти его, брызгая слюной прямо в лицо. Ведь его будут пытать, понимаешь, пытать и убьют, и он все расскажет, этот жалкий пидор, всех сдаст, и меня сдаст, что мне делать, ты слышишь?!

Потом я бежал по улице, умирая от страха. Пытался пробраться в свое убежище, понял, что там может подстерегать засада; шарахнулся от какой-то тени, чуть не убился на лестнице, вломился в какой-то кабак, лез там через окно на крышу и орал в орущее на меня усатое лицо, что мне надо выше, выше, есть ли у вас тихое место, мне надо спрятаться, срочно спрятаться...

Реалистичность зашкаливает, как всегда. Люблю мои сны-в-чужой-шкуре. Интересно, почему я всегда такой паскуда в этих снах? То мародер без чести и достоинства, то умирающая от рака бесцветная девица... Может, истинная сущность просвечивает?