Вести с блядских полей

Мама, — пишу я, — не волнуйся, вокруг меня масса прекраснейших мужчин. Правда, один из них женат, второй гей, а третий младше меня на десять лет...

Проект удался бы одними только находками — брильянты чистой воды, не упустить бы в могучем течении. А ведь еще репутация, которая растет и наливается силой, и добро, сочащееся из каждого комментария, и возможность — пусть теоретическая и слабая — заработать и начать наконец жить по средствам... Жаль только, что все так медленно, медленно; мои мечты давно уже в осени, когда я с двумя написанными книгами, машиной и раскрученной площадкой, на которой постоянно происходит прекрасное... А реальность все еще застряла в феврале, когда я вижу дурацкие сны про Костика и ведать не ведаю, как поднять проект с колен.

Ласковые, мягкие руки — сильные, но без резкости, к которой я уже успела привыкнуть. Ничего похожего, и в то же время — столько общего. Особенно в работе, конечно. Илья. Вторая находка. Хорошо, что полиаморность всплыла сразу — это было бы неприятное открытие. С некоторых пор к фрилаву я отношусь с отвращением, виноваты в том даже не мои личные опыты, которыми я худо-бедно могу управлять, а то, на какую жизнь обрекают себя мои близкие, соглашаясь на подобное в роли жертвы. Никогда не умела прощать тех, кто причиняет боль моим любимым. То есть тех, кого мои любимые любят... Ненавижу этот мир за то, что эти две вещи — любить кого-то и испытывать боль от него — всегда совпадают. Невозможно ударить того, кто стоит от тебя далеко. Ударить можно только близкого. Бить регулярно — только того, кто по-настоящему любит, слишком сильно, чтобы спастись от боли, сделав всего лишь один шаг в сторону... И поэтому — какими бы ласковыми ни были руки, это выглядит лживо, увы.

Сашка (опять это имя!) Кактус. Легкий, теплый, распахнутый настежь, безудержно, невыносимо красивый — такими никогда не бывают натуралы. Во всяком случае, половозрелые.

Бежать по лужам, держась за руки; до упада, до колик, до усталости в сведенном уголке челюсти хохотать над искрящимся от солнца снегом. Потерять кошелек и не расстроиться; в такой день и с таким попутчиком не может случиться ничего плохого. Не удивиться, когда кошелек возвращают вместе с деньгами. Сегодня возможно все, только нельзя отпускать эти тонкие пальцы. Шарик, маленький, белый, мелькающий иногда коварно из приоткрытого смеющегося рта — соблазнение в чистом виде. Животное, веселое, безотчетное наслаждение своим телом, которое может касаться его — хотя бы случайно...

Ярик-Ярик. Мое искушение. Мы вдвоем честно весь вечер искали ответ на философский вопрос: а почему двум взрослым людям нельзя устроить себе хороший секс, если им обоим он нужен? Ярик не нашел ответа. Я не нашла ответа. В эту ночь я была как никогда близка к тому, чтобы наплевать на свои принципы. Ведь не может быть, чтобы принцип не основывался ни на чем, кроме слепой веры. Если его полезность не обосновывается логически, в чем его ценность? Если минусы его соблюдения очевидны, а плюсов просто нет — в чем идея? Я не нахожу ответов, но не является ли это попыткой самооправдания? "Дарить любовь это лучшее, что может сделать один человек для другого" — почему же обычно это выливается в паскудное блядство, самолюбивое, неудержимо похотливое алчное блядство? И как же страшно замарать этим его, сдвинуть его отношение к миру, к жизни, к девушкам... Вот эта причина, наверное. Единственная, которая меня удерживает.

Я ужасно хочу попробовать. Закрыть глаза и окунуться в то, чего не было... почти никогда? Секс без алчности, без достижений, без агрессии; без жажды доказать что-то себе и другим, без необходимости доминировать или быть смятым... Секс, который равен свету и любви; действия, исходящие не от жажды утолить свои потребности, а от желания подарить человеку что-то. Часть себя? С любым из них это было бы возможно. Именно так, как никогда не было; именно так, как мне сейчас необходимо. Я балансирую на грани и испытываю острое наслаждение от этого. Привет, весна.

Сон.

Снилась война.

Я был дезертиром на оккупированной территории. Молодой, сильный парень, с паническим, до потеющих ладоней, страхом смерти. Я уже давно, около месяца, жил где-то наверху, в развалинах какой-то башни — было тепло, так что ночи я проводил довольно приятные, зачастую даже удавалось поспать на камнях. Из еды — объедки консерв на донышке банок, подобранных у общих кухонь. В городе был комендантский час, непрестанно проверяли документы, кого-то расстреливали, отведя за угол. Я жил жизнью крысы и мерзко хихикал каждую минуту, что мне удалось избегнуть смерти.

Мой друг устроился неплохо — у него был чин с привилегиями, и он даже завел себе "девочку". Настоящих женщин, конечно, было не достать, поэтому его накрашенная любовница была трансвеститом, весьма потасканным, с агрессивным макияжем и свалявшимся париком. Парень был в употреблении давно и немного поехал крышей, но исправно выполнял функции "барышни", прогуливаясь за ручку с "господином сержантом" и глупо хихикая в ответ на его реплики. Мы шли втроем — я отчаянно трусил, но иногда было необходимо выбираться из спокойного места, чтобы окончательно не слететь с катушек. Сержант небрежно махал в ответ на вежливые козыряния постовых и нас никто не тревожил, мы шли по главной улице, нагло, как свои — я ощущал, как в моей груди поднимается волна восторга, я жил, я был нормальным человеком, как любой из тех, кто просто идет вечером погулять!

Вдруг нас остановила другая пара. Щеголеватый офицер не стал даже останавливаться, а вот его дама — настоящая военная леди, вся затянутая в кожу, в высоких сапогах — вдруг пристально всмотрелась в меня и каким-то неуловимым движением поманила Николетту с собой. Трансвестит, растерянно хихикая, оглянулся на своего сержанта, но тот сделал вид, будто его ботинки в данный момент являются центром мира. Он не мог ничего противопоставить этой леди, и хотел только, чтобы она получила свое как можно быстрее и ушла. Скоро так и вышло. Сержант молчал, мы двинулись дальше. Меня захлестнула паника. Я схватил друга за лацкан кителя, стал трясти его, брызгая слюной прямо в лицо. Ведь его будут пытать, понимаешь, пытать и убьют, и он все расскажет, этот жалкий пидор, всех сдаст, и меня сдаст, что мне делать, ты слышишь?!

Потом я бежал по улице, умирая от страха. Пытался пробраться в свое убежище, понял, что там может подстерегать засада; шарахнулся от какой-то тени, чуть не убился на лестнице, вломился в какой-то кабак, лез там через окно на крышу и орал в орущее на меня усатое лицо, что мне надо выше, выше, есть ли у вас тихое место, мне надо спрятаться, срочно спрятаться...

Реалистичность зашкаливает, как всегда. Люблю мои сны-в-чужой-шкуре. Интересно, почему я всегда такой паскуда в этих снах? То мародер без чести и достоинства, то умирающая от рака бесцветная девица... Может, истинная сущность просвечивает?

Locus Solus

Чертовски нравится ощущение слаженно работающей команды. Обожаю ловить обрывки толковых споров и обсуждений; видеть Антона, в раздумьях грызущего ручку над планом ступеней; наблюдать, как кропотливая работа десятков людей сливается в готовый, чистый и уютный зал.

И больше всего я люблю оставаться там одна, после всех. Потому что это мой дом. МОЙ.

.

Снится одно и то же. Мы с Костиком валяемся в обнимку, болтаем о чем-то, и вдруг он целует меня осторожно, полувопросительно. Я взрываюсь: ну не начинай, нет, только не опять сначала, ты же тысячу раз повторил, что не любишь меня! Но уже спустя полминуты сладко сдаюсь и приникаю к нему всем телом, молясь про себя, чтобы он не отодвинулся, не оттолкнул... Ощущение физического счастья такое полное, что заливает меня, будто солнечным светом, я жмурюсь и потягиваюсь в его лучах.

"Глубоко засел этот осколок Бога в моем безрассудном сердце". Наяву я научилась не думать и не вспоминать о нем, но сколько времени понадобится, что очистить от него мои сны?

Я ощущала его равным — ощущала его Богом. И в этом все дело. Конечно, если мне попадется новый Бог, я его не оттолкну. Но это должен быть Бог. На меньшее я не согласна. Я встречаю много людей своей стаи, и все они прекрасны. Но от них не исходит чувства все пробивающего могущества, способности и готовности изменить мир под себя.

Коротко о достижениях

Сашка Торнадо: Внимание! Я-таки добился инфы от начальника экспедиции. Проблем тебя взять нет, есть только бумажная волокита со временным оформлением тебя на работу и выбивание денег на твое довольствие. Это решаемые вопросы. И решать их будут в начале апреля. Так что готовься! Рейс будет с 3 июня по примерно 15 июля. И будет не такой как обычно. Великобритания по островам до Исландии (до Гренландии не получится дойти в этот раз - льды)-обратно Великобритания-и потом через всю Атлантику до Канады (Галифакс) с кучей работы в Лабрадоре.

Ярик

Ярик не делает ничего особенного. Мы валяемся, смотрим киношку, делаем друг другу массажи, рассказываем смешные, глупые, страшные истории. Даем почитать друг другу дневники и письма. Говорим о важном и о пустяках... Но на самом деле мы учим друг друга. Причем он дает мне больше, чем могу дать ему я.

Ярик показывает мне — своим примером, самим своим существованием — как должна выглядеть настоящая любовь. Как нужно относиться к девушке, да, но это не главное. Главное "Бог есть свет, и нет в нем никакой тьмы" (с). Он показывает мне то, что я уже давно считала не существующим. Мир без пошлости, без страха, без унижения. Без выманивания друг у друга каких-то обязательств в обмен на свои серенькие, безвкусные удовольствия. Я переключаюсь после него на своих друзей-любовников, и боже мой, какими мелкими и низкими они кажутся мне! Когда я рядом с ним, усиливается ощущение, что от этого человека не может исходить никакая беда. Никогда не будет с ним связана боль, жажда обладания, доводящая до исступления. Никогда воспоминания о нем не станут лажей. Я сейчас сижу и улыбаюсь. И до сих пор не верю, что так бывает. Что можно просто любить, действительно просто любить, и испытывать наслаждение только от этого чувства, без всего остального. Без стррраданий, без срывающегося голоса в ночной трубке, без всего этого ОБВМа, за которым мы все столько гонялись. Я чувствую, что становлюсь легче, смешливее, резче реагирую на то, что ненавижу — я стала позволять себе бросить трубку или выгнать того, кто перестал доставлять мне удовольствие в общении... Забавно, общаясь с рациональным человеком, по сути — моим двойником, я стала намного более эмоциональной. Я перестала бояться своих эмоций.

Мне все еще снится Костик — таким, каким он был на самом деле, насмешливым, ускользающим, бьющим меня наотмашь, злым экспериментатором, жестоким ребенком... Но это уже просто сны, я знаю.

Лика рассказывает мне про смешного ирландца Идди, я ей — о снах. "Просто только сейчас, как после падения кровавого режима, я медленно прозреваю. Когда живешь внутри этого, тебе перестают казаться странными расстрелы ни за что, пропадающие люди, несвобода, отсутствие прав, постоянный страх за завтра. Организм просто завышает планку болевого порога и говорит: а теперь мне больно будет, только если отсюда и выше. А потом ты вдруг оглядываешься, и понимаешь, в каком ужасе жил. И после этого начинаются ночные кошмары, что ты вернулся в тот ужас, в то состояние бесправия, отчаяния..."

И написать книгу. Обязательно!

сон

Проснулась разбитая, и долго не могла понять, почему. Легла рано, чуть ли не до полуночи. Вечером продуктивно поработала, никаких пьянок или буянок. Общупала мысленно тело — никаких признаков болезни. Для месячных вроде бы еще не сезон. Меж тем налицо отчаянное ощущение собственного бессилия, горький и безысходный паралич воли; чувство, будто мне связали обе руки и волокут куда-то, куда мне очень не хочется, причем не яростно, а как-то серо. Хотелось плакать.

Я, сонно хлопая глазами, взглянула на часы. 10.00am. Удивилась еще больше. Сегодня же большой день, мы предъявляем Леше эскизы и смету, составляем план, согласуем бюджет. Это рубеж, начало нового этапа, к которому я иду в последние месяцы, чуть ли не начало всего самого охуенного в моей жизни; своими руками за чужой счет строить самую охуительную площадку Москвы... В чем же дело?! Прошлепала, прихрамывая, на кухню (надо позвать Ярика, пусть капнет еще раз на эту дрянь, снова ходить мешает). Плеснула молока в чашку, разболтала там творог, заварила чай, воткнула в воду пару безудержно пошедших в рост луковиц — они как раз исчерпали свой запас автономии и начали вянуть...

И вспомнила сон. И все поняла. Мне снился Костик.

Точно такой же, каким он был для меня еще полгода назад — сильный, счастливый, любимый до одури, до счастливо зажмуренных глаз, до тепла по всему телу от одной мысли о нем. Приснился в какой-то глупой веселой перебранке, очень обыденной ситуации — что-то мы там строили, чем-то мы там друг в друга кидались... И поверх этого счастья (а точнее — под) была у меня дыра. Гигантская, черная, невосполнимая ничем, черная дыра безысходности. Вот он, мой любимый человек. И вот они, руки, бессильные его удержать. Вот моя жизнь — счастливая, потому что рядом с ним. Но она не будет МОЕЙ никогда. И мне надо прямо сейчас выбирать между этим чувством, что сквозь пальцы вытекает ложью, фальшью, краденым удовольствием — и ошеломительной болью одиночества. Своими руками. Сделать выбор. Своими ногами. Уйти от него. Потому что он же не сделает этого сам никогда.

Самое ужасное, что, прокрутив в голове этот сюжетец, я ощутила не гнев, а нежность.

Но — Бог милосерд, и мозг ко мне вернулся. И вот сейчас, вечером, я жарю курицу, пью чай и испытываю дичайшее наслаждение от книги и удачно согласованного бюджета. Теперь и отсюда — только хуячить.

И никаких Яриков.

Суть и форма

Мама учила меня смотреть на суть вещей и презирать их форму. То есть нет, не совсем так — ничему она не учила, она просто жила рядом и доказывала всей своей жизнью, что неважно, как ты одеваешься, важно, что ты делаешь. Неважно, как ты формулируешь мысли — важно, что ты думаешь. Неважно, кто тебя окружает, если на самом деле ты понимаешь свое место и свое назначение и идешь вперед с ясной головой.

Только пару лет назад я начала осознавать, что все это — собачья хуйня. Важно. И форма важна, и местами даже важнее содержания. И первого впечатления исправить нельзя. И люди не умеют общаться из мозга в мозг, и вранье это все, что любящий тебя человек без слов может разобраться в любой проблеме. Хах, да люди в СЕБЕ не могут разобраться, проживя с собой всю жизнь, имея ключи ко всем привычкам, ко всем причинам и следствиям — не могут! Какие у них шансы найти путеводную нить в чужой душе, без подсказок, без правильных слов?!

И цветы — это важно. Шаблон, по сути наивный, по форме глупый, но выражающий мета-идею, которая иначе останется не выраженной, а будучи не выражена, не окажет ни малейшего влияния на чувства и эмоции, что, в свою очередь, не запустит сложную цепочку перевоплощений, которая могла бы расти, как снежный ком, и прикатиться к совершенно удивительным изменениям...

Суть важна не менее формы. Но и не более.

Рубина

"— Что ты жалеешь его?! — с остервенением повторила мать. Она схватила с холодильника пачку "Примы", судорожно закурила. — Проклятое племя! Ни во что и никому не верят, даже себе не верят! Когда они наконец влюбляются, они спешат убедить себя в том, что это только кажется. Стрессов боятся! Хотят прожить жизнь, ни к чему не имея отношения. Это сейчас модно. Семью на плечи взвалить боятся, детей родить — боятся, жизнь положить на серьезное стоящее дело — боятся!"

"Воздетые тонкие руки взразброс, голова запрокинута: восторг, упоение, салют, бумажный змей на ветру, воздушные шары над стадионом... я ей сразу все простила. Просто махнула рукой, поняла с кем имею дело. Это был неразумный невоспитанный ребенок сорока восьми лет, которого не научили, что чужую игрушку брать нехорошо, обзываться — некрасиво, а влезать в разговоры взрослых со своими детскими глупостями — нельзя. И я, человек от рождения не просто взрослый, а пожилой, простила ей, как прощают детям..."

"В ванной в тазу было замочено белье. На поднявшемся из воды островке сидел упавший с потолка таракан. Я освободила таз, приволокла его в кухню, наполнила горячей водой и поставила на стол. Села на табурет, опустила в таз обе руки – примерилась. Вот так в самый раз: когда я потеряю сознание, то просто тюкнусь физиономией в воду. Потом я вяло принялась искать бритву и никак не могла отыскать. Время шло, надо было скорее с этим кончать. Я взяла нож, конечно же тупой, как и все ножи в этом никчемном доме без мужчины, отыскала точильный брусок и так же вяло принялась точить о него нож. Я сидела в халате главного администратора гостиницы «Кадыргач», точила на себя, как на кусок говядины, кухонный нож и думала о том, что пошлее этой картины ничего на свете быть не может. Но я ошибалась.

Зазвонил телефон. От неожиданности я уронила на ногу тяжелый точильный брусок и, поскуливая от боли, заковыляла к аппарату. Хамоватый тенор украинского еврея произнес скороговоркой:
– Ничео, шо я рановато? Вам должны были передать, так шо я только напомнить: у меня большие яйца.
– ...Что я должна делать по этому поводу? – спросила я.
– У меня самые большие яйца! – обиженно возразил он. – Потому шо они от Замиры. Можете сравнить!

Господи, мысленно взмолилась я, почему Ты заставляешь меня подавать реплики в этом гнусном эстрадном скетче! А вслух проговорила устало:
– Зачем же. Я вам верю. Можете привозить пять десятков...
– Так я живо! – обрадованно выпалил он, и это прозвучало как «щиво»...

...Разумеется, никто и никогда не привез мне яиц. Да и какой болван стал бы звонить человеку в шесть утра! Конечно, это был он – конвойная харя с ухватками вертухая, в ватных штанах, пропахших махоркой и дезинфекцией вокзальных туалетов. Мой ангел-хранитель, в очередной раз навесивший мне пенделей при попытке к бегству из зоны, именуемой жизнью. Я вылила воду из таза и бросила в ящик стола кухонный нож. У меня болела спина и ныла шея, как будто, поколачивая, меня долго волокли за шиворот к моему собственному дивану. И я повалилась на него и проспала мертвецким сном полновесные сутки."

У меня с ангелом-хранителем все хорошо, он у меня ангел-подстрекатель, подтянут, красив и ебанут на всю голову. Вообще писателю не стоит так много жаловаться на свою жизнь, особенно в автобиографических произведениях. Выглядит жалко. А вот слог я постараюсь перенять.

Ночные беседы

Морс: Кстати, если тебе интересно, а хоть на полпроцента тебе обязательно интересно — во всей этой хуйне, в которую я особо не вникал, но поверхностно наблюдал — я на твоей стороне, и дико завидую Костику. При всей твоей охуенности не из-за тебя самой, а из-за того что кто-то способен на столь охуенное чувство в его адрес. Потому как мне со стороны оно представляется охуенным. Чего со мной только не было, из-за меня вскрывали вены, мне платили немало денег за возможность заняться со мной сексом, да чего только не было. Но чтоб вот так открыто и искренне со строны нехуёво так потасканного жизнью, а значит соображающего что тут к чему человека не бывало и я очень многое отдал бы за то чтоб бывало.

Рыж: Угу. Я до сих пор считаю, что он реально Бог во всех своих навыках. Хотя я сейчас нашла второго человека, по моим критериям столь же охуенного, но обладающего еще гораздо лучше развитой логикой и более качественно проработанной личной моралью. Жаль, что ему только 21 и на роль мужа не подойдет. Но я его все равно ценю и постараюсь ему помочь по возможности.
А Костик остается прекрасным, но идет нахуй, ибо сколько можно. Никаких вложений в его или его проекты я делать больше не собираюсь.

Морс: Звучит немного эмоционально. Тупо по формулировке. Не собираюсь/не хочу вещи разные и всё такое. Самый лучший вариант всегда и в любой ситуации, который ты сама наверняка знаешь, это расслабиться и забить. Это же классный чувак, у которого, бывает, мелькают неплохие идеи, которые наверняка, если абстрагироваться от ситуации, были бы тебе интересны, хотя бы некоторые... Ну а почему б не вложиться? Искренне помочь, если интересно и забить, если идея — дрянь. У людей есть свойство проецировать отношение к человеку на его деятельность. Нравится человек — идеи клёвые, какими бы тупыми ни были, не нравится — самая гениальная идея покажется дурацкой. Утрирую, конечно, но суть такая.

Рыж: Нет, он остается охуенным, он лучший водитель, которого я знаю, лучший электрик, лучший строитель. Но я никогда не поддерживаю людей, которые мне не нравятся внутри, какими бы крутыми профи они не были. Мои пространства слишком завязаны на душевное общение, я не могу строить их теми, с кем не чувствую себя полностью свободной. Я всегда люблю своих друзей, люблю полной мерой и не стремлюсь сдерживаться; а эта черная дыра высасывает любую любовь и из этой энергии делает что-то эгоистичное, злое, приносящее вред ему самому. Каждый акт заботы он воспринимает, как повод расслабиться и заныть; каждое доброе слово — как шанс уколоть побольнее для контраста. Он превращается в тирана от того, что с ним добры. Рядом с ним должен быть истеричный цербер — так пусть найдет его.

Морс: А по моим наблюдениям такими являются абсолютно все люди. Ну кто-то взрослее и лучше это контролирует. Хотя после этого сообщения твоя позиция становится понятнее и я с ней согласен.

Рыж: Я пока во власти утопии, что можно искренне давать человеку все, что он захочет взять, и не вырастить его из-за этого моральным уродом. Я очень нуждаюсь в том, чтобы анлим давать. Мне тяжка мысль, что всегда придется себя ограничивать, чтобы не закормить. На самом деле, это уже биологическая потребность в детях, наверное. Вот кто берет жадно, с радостью и на пользу себе. А мужчину и правда лучше держать на голодном пайке.

Морс: Та же фигня меня с Настей. Нежность и забота в чувственном плане для меня нечто безграничное и мне жизненнонеобходимо иметь возможность безгранично это выражать. Нет я не буду зайобывать вниманием, гиперопекой и всем таким, но я хочу иметь такую возможность. Но любой человек переживший до конца или нет дикую неуверенность в себе (а таких в моём круге общения 146%, ибо рыбак рыбака, опять же) иначе реагировать на подобное внимание просто не в силах. Когда оно переходит определённый порог он начинает это использовать прямо или косвенно для почёсывания самооценки, при чём тупо процесса ради, зато всласть, от души, ибо наконец-то дорвался и это может выливаться в самые разные формы, от банального игнорирования стараний другого человека до осознанного унижения. И ты, наверняка вела бы себя подобным образом, если поместить тебя в соответствующую ситуацию. Это я сейчас не оправдываю Костика тем что всё закономерно, просто понимаю как подобное может происходить. И, возможно ты права. Возможно именно этим моментом вы не сходитесь, тебе хочется дарить нежность безгранично, а человек столько воспринять не способен.

Рыж: Мне хочется безгранично заботиться. Я могу не разговаривать с ним неделю, если он занят, но мне тогда нужна возможность чистить ему ботинки, готовить его любимые блюда и раздобывать что-нибудь с другого конца города, чтобы иметь возможность выразить свои эмоции. Я осознаю, что это довольно эгоистичная потребность, но по-моему, она выражается вполне гуманно. Единственное, что мне нужно в ответ — осознание от человека того, что я нужное и приятное дополнение в его жизни.

Морс: Вот та же хуйня. Хотя гуманность моей потребности это скорее осознанное ограничение этой лавины. Ну так оттуда эти потребности и растут, из желания ощущать себя нужным кому-то. Искренне нужным, не обязательно необходимым для жизни, но занимающим вполне осязаемую роль и ещё лучше с гарантиями что это никогда не кончится. Это обратная сторона всё той же медали.

Рыж: Угу. Роль. Да. Место в жизни. За которое уже не надо бороться. И потому можно просто спокойно сцеживать нежность.

Морс: Именно, чтоб не отвлекаться на выгрызание зубами из замёрзшей земли своего места под солнцем этого человека, а просто расслабиться и получать удовольствие.

Единственное, что у меня меняется под действием алкоголя радикально — выключается нахрен терпение. То самое, которое говорит тебе: ну чего ты на него злишься, это же всего на пару дней, ну потерпи, пусть глупый, ну какое тебе дело, помолчи, давай лучше на обои посмотрим.

После поллитра вина ни на какие обои я уже смотреть не хочу, я хочу вещать и резать правду-матку. И мне, в общем-то, в этой стадии действительно все равно, как человек прореагирует. Потому что если он обидится, то тем лучше, перестанет мозолить мне глаза своей неуместной нежностью, нелогичностью и отсутствием понимания происходящего. А если же нет, то чего беспокоиться?

Рыжий из Питера славный, но как же я устала от шумных эмоциональных людей! От тех, кто не дает себе труда оценить, что с ними происходит и почему; кто искренне не замечает собственных действий и не отвечает за собственные желания. Их "я хочу сделать тебе приятно" неизменно продолжается "способом, который сам выберу", что нивелирует весь посыл.

Он, конечно, тоже привык спасать Вселенную. И ездить на нем из ванной в комнату ужасно приятно. Но к моему характеру ему дополниться почти нереально.

— Обещай хотя бы одну вещь... если мир вокруг начнет рушиться, вот прямо натурально разверзнутся врата ада и оттуда полезут демоны — обещай, что в такой ситуации ты будешь рядом со мной.
— Прости, но если мир начнет рушиться, я буду слишком занята его спасением, мне будет не до того, чтобы защищать еще и тебя...

Что-то со мной не так, но рядом с мужчиной, который хоть чуть-чуть не дотягивает до нужного уровня восторга, я не могу выключиться в милую девочку, я остаюсь стальной княгиней.

Барахолка, кажется, удовлетворяет мои властолюбивые замашки полностью. Число подвластных мне людей все увеличивается, а их общее обожание становится взаимоподдерживающим. Сбегать по моим поручениям — уже престижно; подать мне чая — почетно; а когда я остаюсь дома, вся команда стенает, что день не удался.

И главное — уже сейчас, еще до переезда, мне предложили начинать и третью барахолку в центре, как только моя встанет на ноги. Конечно, они еще могут найти другого на эту роль, времени-то много впереди. Но сам факт!

Ночью снилось, что я совращаю Лешку Баринского, основателя проекта. Черт, ну он конечно правда охуеннен, но у него слишком клевая семья, чтобы у меня могла возникнуть мысль вмешаться. И завтра — фильмоночь с Яриком. Уиии!

Я начала третью книгу. Crazy Russian в Аргентине. Первые тридцать страниц породили всего несколько строчек в книге; остальное придется вырезать. Я очень давно его не перечитывала. Как выяснилось, зря.

"Взрослый: ему будет плохо. Ася уезжает, ты закрылась, Соловей собирается строить новую жизнь без него. Помоги ему!
Ребенок: Вот еще! Он делал мне больно! То, что он получает — закономерно!
Взрослый: Ну ты же умнее. У него голова все время забита работой, он вообще не заметил, что происходит.
Ребенок: Вот именно! Он игнорирует меня, а я должна вечно под него подстраиваться?
Взрослый: Но тебе же это не сложно. Помоги ему.
Ребенок: Опять?! Ты снова бросаешь меня ради кого-то?! Почему их желания для тебя всегда, всегда, всегда важнее меня?! Ты никогда не видишь, что я устала, мне плохо, мучительно — ты всегда заставляешь меня делать то, что, по-твоему мнению, НАДО!..."

Спустя десяток страниц:

"Костик спит рядом. Кажется, я зря форсировала свое отношение к нему. Он выглядит так мило, что и у моего Ребенка не находится возражений. Конечно, ему нужно помочь и поддержать... Да, он не берет на себя ответственность за мое состояние, вообще не замечает его; он похож на светосильный объектив с диафрагмой 1,2 — очень тонкая полоса внимания, и фокус явно не на мне. Но если ему нужна помощь, он всегда получит ее."

Еще позже:

"Смогу ли я когда-нибудь простить его? Он получает любую помощь, даже если не может попросить о ней. Ему достаточно оказаться рядом, и это так очевидно, что нужно ему сейчас. Я даже не думала, что у меня так сильна связь с ним, похоже на материнскую интуицию, когда ты по одному мимическому движению знаешь, чем вызвано недовольство и как его устранить. Он нужен мне, чтобы заботиться о нем; я не нужна ему, хотя он и не собирался обо мне заботиться. Парадокс...

И я еще два ебаных года после этого занималась такой ерундой, представляете? До чего людей доводит влюбленная глупость, это же просто невероятно.

Если кто-то любит спойлеры, то пожалуйста. Мою книгу онгоинг можно читать здесь: https://docs.google.com/document/d/1I25wAP62iTwbBmKy9_JoOKauJNoYwxWlGkLHNn8ryLY/edit?usp=sharing

Черт, много чего не войдет, а некоторые моменты смешные!

Ночь, тишина, темнота, шум двигателей. По привычке лениво продумала действия на случай проблем. В этот раз единственное, стоящее внимания, было бы падение самолета. Похихикала над нарисовавшейся картиной: помимо естественной попытки найти металл, способный защитить записи от сгорания, был бы еще обязательный эпизод, как я набиваю морду Костику со словами: ты, сволочь, сколько можно делать мне больно, я тебя люблю — и заткнись, я не собираюсь СЕЙЧАС ничего слушать в ответ, особенно твое "а я тебя нет!"

=)

Рыж: Уууууу. Ееее. Ыыыы.

Ангорка: Рыж, твой аккаунт взломала 14-летняя фанатка)))
Рыж: Мой мозг взломала 14-летняя фанатка. Увы. Это гораздо хуже.
Ангорка: Он идеален, я начинаю с этим соглашаться :)
Рыж: ааааааыыыаыа! зачем! я своими руками набирала ему в вк просьбу это записать! ЭТО записать! сама! бля. нахрена?! спала бы себе спокойно! аыыаыаыаыаыа!
Ангорка: Дождись полнолуния, выть на пустое небо не солидно!