Небольшая кучка девочкового трепа, сохраню на память

Рыж: Этот мальчик нравится мне даже лысым. Лысый мальчик у Рыжа, Карл!!! Нонсенс.

Ангорка: Вот-вот! Представляешь, как я была расстроена, когда вы с первого взгляда в контры пошли! Он первый раз лысый. Первый день. Эксперимент.

Рыж: Пф, какие еще контры. Так, пофехтовали немного.

Ангорка: Ну тебя он записал в злобные суки. А ты его в идеалисты. Но блин! Вы мне оба рассказываете про свои мечты о семье — и прям вот оно! И это все не общими шаблонными статусами вконтакте, а в деталях!

Рыж: Мнда, и ведь понятно, что лобовые атаки не пройдут. А что делать — неясно.

Ангорка: Ты "какая-то поверхностная. Книжки эти, поездки. Не знает чего хочет".

Рыж: Рыж знает, чего хочет. Просто у нее не получается.

Ангорка: Чо-то я прям разволновалась. У него просто сейчас тот момент, когда он из чистого и светлого альтруиста превращается в циника с вечным вопросом "а мне это зачем". Будет обидно, если он в него окончательно превратится. А его окружение активно его туда пинает.

Рыж: Черт. Я готова сделать предложение. Какой у него размер пальца?

Ангорка: Блин, но как! Если я влезу — спалюсь. Чертовы мужчины. Если спугнуть — убежит. Затянуть — тоже убежит. Он же сейчас серьёзно ищет, куда бы уехать поработать на несколько лет. И потом или вернуться поднимать целину на родине, или там остаться.

Рыж: Надо брать. Он мне черепашку прислал. Может, не все еще потеряно?

Ангорка: Мне тоже. Может. Он сейчас вот прям вообще тепленький!

Рыж: Фак, я не единственная((( Я думала, это эксклюзивная черепашка. Прямо обрадовалась вся.

Ангорка: Если с Юрой появятся мысли что делать — я в низком старте помогать.

Рыж: Ну как к нему подобраться?! Романтик. Идеалист. Пугающе светлая душа. Чувствую себя, как бывалый наглый пират, покоритель морей, перед дочерью священника. Дайте мне крокодила, я порву ему пасть и спасу тебя, моя принцесса — но все, что я говорю тебе, выглядит нелепо и грубо. И еще непонятно, что ему можно рассказывать про себя, а что нет. Выгляжу чудищем, как ни посмотри... Кстати, предлагаю твоих Юр звать Пилот и Идеалист. Чтобы не путаться.

Ангорка: Лучше второго Кошкиным.

Рыж: Не хочу. Некрасиво и не наглядно.

Ангорка: Идеалист — слово фу. Независимо от человека. Лысый? :)))

Рыж: Фууу! Романтик?

Ангорка: ок! Я пока тут пофлужу. На Романтика ни в коем случае нельзя давить и втирать правду жизни. У него бабушка такая, с которой он много лет прожил. На любую агрессивную критику он включает стену. А ещё у него отец бухает, торчит с пивом перед телевизором и гнобит всех в квартире. Он от них съехал как только смог. Маму он очень любит и заботится. Но ездит к ней только когда отца нет дома. И сестру пытается вытащить от отца с бабушкой. Но как — не знает. Денег снимать им квартиру нет. А они сами не особо активные.

Рыж: Офигенный, да. Ро же тонкий внутри? Под майками?

Ангорка: Под майками все как ты любишь :) даже кубики были в прошлом году.

Рыж: Судя по описанию именно то, что мне нужно. Заботиться о матери и не любить отца — черта всех моих золотых мальчиков.

Ангорка: Осталось придумать, чем заинтересовать.

Рыж: А он помогать любит? Его можно попросить меня спасти в критической ситуации?

Ангорка: Вообще очень любит. Но в последнее время начал сомневаться, что это хорошо

Рыж: Так. Концепция. У него должно сложиться ощущение, что я отличная точка приложения сил. Я ищу мужчину своей мечты, была 12 лет школы верна своей первой любви, потом 8 лет верна мужу, теперь три года негодяю-Костику. Но меня всегда бросают, потому что я логик. И поэтому я отчаялась встретить романтика и стала выглядеть циником. Но в душе я не перестаю мечтать. А внешние колючки это от разочарования и потому что мне все время делают больно. Я сильная, поэтому вовне никогда не покажу, но циники меня коробят, они глупые и ограниченные люди. А я мечтаю найти романтика, склеиться с ним и быть всегда вместе. Каждый день просыпаться и радоваться, что он рядом. И работать вместе. Но никто этого не выдерживает, потому что сегодня все боятся верности. Это отпугивает циников и они начинают искать ту, которая их будет йойо. Чтобы хвостом крутила. А я безответная и тихая, и меня вечно задвигают, а потом вовсе бросают. Ради такой вот любви, когда туда-сюда. Потому что там приключения, а со мной скучно: я сегодня люблю, завтра люблю, никакого разнообразия. А я каждый раз страдаю и уже почти научилась не показывать любовь. Чтобы не отпугивать.

Ангорка: Ну видишь, его тоже вштырила эта туда-сюдайка, никак окончательно не отпустит.

Рыж: Молчи, я тебе концепцию сливаю. Записывай. Потом наведешь его на разговор, можно ли показывать свою любовь партнеру и что бывает, если показать. Приведешь меня в качестве примера. Мол, кажется, что все клево, а она с травмой. Запостулируй, что никому не нужна сегодня верность. И пусть он тебя переубеждает

Ангорка: Кстати, тебя в качестве примера - хорошая мысль. Блин... Вот он ещё живёт сейчас в жопе

Рыж: Пофиг, по сети цепляй. Тебе скучно, ты одна дома с ребенком. Много общаешься со мной, прониклась сочувствием к несчастной мне. Я тебе помогаю и очень завидую, потому что у тебя есть семья, а мне хуй. Я очень хочу, но я максималист, поэтому уже второй раз ошибаюсь с выбором партнера.

Ангорка: Про зависть хорошо )

Рыж: Сейчас я в глубокой депрессии, забиваю ее работой, уже почти на грани. Начинаю думать, что так не бывает, что моя семья — утопия. Уже отчаялась и не ищу, поэтому язвительна, к самым симпатичным мне людям особенно. Заранее мщу им за то, что они причинчт мне боль, если я откроюсь. Короче, спасай, пропадает чистая девочка. Если надо еще мотивов и зацепок, я накидаю. Войди с ним в сговор. Пусть он покажет, что бывают настоящие друзья и поможет мне.

Ангорка: Во. Сговор это очень хорошо.

Рыж: В общем, тебе меня жалко, и тебе нужна помощь.

Ангорка: Но блин, это же все уже после праздников... Ты уезжаешь, он уезжает. А на НГ его затащить — не?

Рыж: Я буду там бухать, целовать девочек, а может, и мальчиков, возможно, бить морду Костику, потом танцевать на столе и рыдать. Не стоит. В общем, я поехала смотреть место под барахолку, а ты проникайся давай ощущением, что твоя подруга на волосок от гибели. И что ты ищешь чистого сердцем героя, способного преодолеть трудности.

Мечта

Запишу сюда начало четвертой книги. Если все получится — о, если все получится! — она начнет писаться уже в июне. А сразу после переезда я буду писать третью — забавно, они смогут выйти почти параллельно. Если с барахолкой все пойдет, как идет, деньги у меня будут, верстать мы ее будем ночами, так что к осени... Танцевать на столе или лучше подпрыгивать до потолка?

Гаврик. Офигенный, потрясающе земной и одновременно не здешний; я влетаю в кафе (как всегда, опаздываю) и сразу боковым зрением вижу его темную челку. Я бы посмотрела на него, даже не будь он моим знакомым. Нельзя быть настолько красивым мальчишкой.

Посреди разговора я бросаю бороться с желанием прикоснуться к нему и беру его за руку. Ночью мы напьемся — вместе, хоть и в десятках километров друг от друга, и по сети будем спорить, кто к кому испытывает бОльшее уважение. Я докачусь до формулировки "я льщу себе, когда рассказываю о тебе, как о друге" и получу в ответ гору смайликов и завистливое "дура ты, Рыж!" — конкурс реверансов он проиграл. Под старый виски он расскажет мне про раскачанного мальчика, с которым они трахались больше четырех часов "Жесть. Кровать сломали", а я буду доливать дешевое белое вино себе в кружку с чаем и набирать длинные бессвязные рассказы про смешных нижних, с которыми переписываюсь на форуме. Это будет вечером, и про это, конечно, я не напишу в книге. А пока мы подливаем друг друга чаю, я неудержимо треплю его загривок и слушаю, слушаю, слушаю...

— Сил нет вообще ни на что. Времени совершенно не остается. Мишка пишет мне простыню, я отвечаю: "Да." Еще одну, я говорю "Нет." На третью "Не знаю." — чувствую себя погано, ведь я его подставил, я должен был быть начальником экспедиции, это должен был быть мой геморрой... Но я не могу ему отсюда ничем помочь, и даже просто выслушать не могу. Диссер и выступления, я отказался от программы тренировок, нашел себе обшарпанный спортзал рядом с работой, хоть как-то спасает...

Если честно, я перестала слушать где-то на словах "начальник экспедиции". Я успела заикнуться "А может..." — и получила полный грустной иронии взгляд: "Что, в экспедицию? Да, конечно, абсолютно не проблема, как же, вписывайся".

Этот взгляд я понимаю очень хорошо. За это лето я перепробовала десятки вариантов водных экспедиций. Тыкала всех своих знакомых, и убедилась, что это невозможно. Все отвечают одно и то же: рейсов мало, даже настоящие ученые ждут по многу лет, чтобы получить место на корабле, неквалифицированная прислуга там не нужна, так что шансов никаких. Так что я вздохнула и перевела тему, а спустя пару чашек чая вдруг поймала на себе внимательный взгляд Сашки.

— Слушай, а ведь ты правда можешь поехать. Ты прости, что я так отмахнулся. Просто меня каждый второй просит, когда узнает про экспедицию. Я сначала велся, начинал помогать; а сейчас просто спрашиваю: "ты работу на два месяца бросишь? Ты жену кинешь? Из Москвы уехать сможешь? Ну так чего вы все лезете?!" Но ты-то другое дело. Ты же и впрямь можешь. Попробуй вырваться в июне, а? Будет неплохо, Гренландия-Исландия...

Договаривал он уже глядя снизу вверх, потому что я начала отплясывать посреди чашек, потирая руки.

Гренландия, КАРЛ!!!!! С ГАВРИКОВЫМ!!!! В составе экспедиции!!!!

Эта мечта будет греть меня, даже если не сбудется. Сам по себе факт! А если сбудется... если... уф, пойду посплю.

Today

Давно не было такого потрясающего подъема. Безумно приятное ощущение уверенности, что теперь-то уж все будет хорошо — просто потому, что наконец-то это зависит только от меня, от моих сил и моих желаний.

На этот раз не в стихах

Каждый день мы проходим мимо миллионов дверей.

Некоторые закрыты на ключ, даже на несколько замков, едва ли не заколочены досками. Открыть их непросто. Некоторые наоборот — распахнуты настежь, гостеприимно ли, равнодушно ли... Через некоторые пороги хочется перепорхнуть легко, внести букеты цветов и свежесть; нагло распахнуть окна, впустить заоконный туман, смеяться громко, звонко, так, чтобы смех нахально отскакивал от этих заплесневелых стен и очищал их, делал светлее тона и ярче краски. Бывают руины, куда прибегаешь с веселым присвистом: сколько же тут работы! — с желанием закатать рукава, разлить всюду мыльную воду и разложить инструменты, чтобы починить этот дом, сделать его выше и богаче.

В какие-то дома хочется входить благоговейно, ступать как можно тише, разглядывать каждый открывающийся взору уголок, как сокровищницу, как совершенство. Вносить в такой храм что-нибудь кажется кощунством; зато уходишь из них неизменно обогащенным, даже если не взял ни пылинки. Бывают дома-пустышки, где за лакированным косяком крошечная комната с банальной обстановкой, все предсказуемо и известно; бывают дома-Нарнии, сколько ни ходи по ним, не узнаешь полностью — за каждым поворотом отрываются все новые и новые тайны. Бывают дома-склады, где тысячи вещей и никакого характера — единственная реально проявляющаяся черта, это жадность, делание захватить и сохранить как можно больше всего. А бывают спартанские жилища, где у каждого предмета есть свое лицо, характер и место — такие рассказывают о своих владельцах четким и ясным языком, и слушать их одно удовольствие...

Так получилось, что я сделала шаг за твой порог, и три года ходила, как зачарованная, находя все больше близких и дорогих мне вещиц. Я полюбила ту скрытую жизнь, которая незаметно идет в нем; научилась понимать ее смысл и логику. И даже уходя, какую-то часть себя всегда оставляла там, за этой дверью — поэтому и не могла никогда уйти полностью. Друзья, глядя на эту дверь снаружи и разглядывая обстановку в случайно приоткрывшуюся на пару минут щель, посмеивались надо мной. Я не обижалась, хотя иногда и срывалась, начинала взахлеб рассказывать о тебе, о-тебе-изнутри. И каждый раз, оказываясь снаружи, я находила способ попасть внутрь — все-таки, ты же сделал для меня копию ключа, пусть она и не подходила идеально, и частенько заедала; да и я уже освоилась, и научилась попадать к тебе и через крышу, и через балкон, и через окно, как угодно, любой ценой, срывая ногти на шершавых стенах.

Я никогда не боялась одиночества. Мне просто казалось, что остаться в твоем доме — это более взрослое решение, чем плюнуть и уйти. Что законченное всегда ценнее, чем брошенное.

А потом как-то так вышло, в совершенно обычный день — я оглянулась и увидела те же самые дорогие мне вещи, но в каком-то ином освещении. И все, что мне когда-то казалось придуманным моей измученной фантазией — пятно на столе, грязь под полками, нищета и небрежение в каждой детали — вдруг стало непреложным и очевидным. Я изумилась и сделала шаг назад. И прикрыла дверь — а она вдруг как-то щелкнула и замкнулась. Я оглянулась — впервые за три года не потеряно, не испуганно, а с каким-то новым нарастающим чувством. И вдруг поняла, что вопреки хитрому календарю тут, снаружи — весна. И вспомнила, что в последние разы, даже выходя из плена этого дома, я словно набирала с собой запас застоявшегося, привычного воздуха, и оттого, видимо, не могла взглянуть ни на что свежим взглядом. Меня завертело каким-то веселым вихрем, искренним и чистым — и вот еще месяца не прошло, а я пытаюсь вспомнить, зачем я столько времени держала себя взаперти, перебирая твои пыльные сокровища, и не могу. Это оказалось так просто — надо лишь закрыть дверь, и относиться к ней отныне, как к десяткам и сотням других дверей. И начать находить новые дома, дома, в которых меня полюбят и в которые меня пригласят дорогим гостем; те, куда мне не нужно будет проникать тайком, ощущая свою ненужность.

Ну что ж, с Новым годом!

Дружба -- всего лишь самосбывающееся пророчество

Ты называешь кого-то другом и отныне относишься к этому человеку чуть лояльнее. Немного больше ухмыляешься его шуткам, чем шуткам незнакомца. Ты не сердишься, если он опаздывает; ты прощаешь ему его мелкие загоны, ставшие уже привычными. Она мне не жена и не дочь, думаешь ты, и даже не любовница, пусть красит свои патлы в любой чудовищный цвет, какой захочет. Из такого уровня понимания, не-собственничества и спокойствия месяц за месяцем растет ощущение, будто вы стали друг для друга чем-то особенным.

А это всего лишь нормальное отношение человека к симпатичному ему человеку. Если бы не наши амбиции, самовлюбленность и самодурство, любой человек мог бы стать нашим другом с первой минуты.