Тоска по родине

Это было так заманчиво — сказать, что я выросла из Индии. Но если я ощущаю тоску по улицам Варанаси сильнее, чем по родному вроде бы Калининграду; если я могу начертить страну быстрее и точнее, чем свою; если запах Himalaya-маски с нимом и куркумой заставляют меня падать в воспоминания, как в чертов водопад — не о тогдашней любви, не о приключениях, а именно о стране, с которой я ощущаю связь...Возможно, надо перестать врать себе. Да, я родилась вот для этого. Для грязи, песен, шовинизма, толчеи и бесконечных зазывал. Я рождена жить на базаре, и превращаю свою жизнь в кричащий зазывалами вокзал при первой возможности. Да, я — вот эти километры шелка; плевать, что я не умею их носить. Я — груды фруктов, я — бесконечное тепло и крайняя не брезгливость. Я — сила генов, позволяющих выжить посреди этого говна. Иногда гуру пишут о подкошенности, когда ты откололся от корня, забыл о предках — вот это я ощущаю после той неудавшейся поездки. Мне надо повторить ее, одной, для себя. К черту денежные соображения и дружеские обязательства. Мне надо вернуть себе свою родину. Слиться с ней, повыть вместе на луну, обнюхаться (в том числе под хвостом, не думая о приличиях), откусить от нее сочный шмат и сожрать, причмокивая от удовольствия -— вот это будет моим причастием, моим прощением. Моим принятием. Я не льщу себе — Индия конечно не заметила моей потери, ей плевать. Она не обижена и примет меня, если только я смогу прийти. И я хочу сделать это. Ох как хочу.

Хозяйка борделя

Мне нравятся песни, которые говорят об одиночестве выбравшего необычный путь, о смерти в страданиях. Я их ощущаю правильными и близкими. Ровно так и будет. Но есть нюанс. Страдание и одиночество в момент смерти ждет абсолютно всех. Просто для кое-кого, кто типа прикрылся семьей и прочими одобряемыми ценностями, оно будет неожиданным. А для меня ожидаемым и закономерным этапом.

А если говорить об этапе до, то оглядываясь вокруг я вижу, что одиночки будут себя более уверенно ощущать чисто в силу привычки. Вот нежданчик-то, аха, неудобняк.

Океан людской алчности

Если бы я хотела объяснить что-то своим европейским друзьям, которые недоумевают, почему мы не управляем своей жизнью, я бы приводила в пример деревушку у океана. Допустим, она носит то же имя, что и огромная вода рядом. Океан дает ей пропитание; иногда он кого-то топит. Иногда выходит из берегов и убивает сразу много жителей; иногда даже соседей. Тогда соседи приходят и ругают тебя, какой у тебя плохой океан. Но ты не можешь с этим ничего сделать, с тем, плохой у тебя океан или хороший. Наверное, было бы классно, если бы от агрессивного океана сразу уходили все люди и строили новую деревню где-нибудь на тихом берегу, чтобы обезопасить себя и лишить океан силы. Но это анархия, и она вряд ли будет более мирной, чем текущее состояние.

Любовь к.

Фотография мне нужна или для выражения любви... Нет, не или. В любом случае это про любовь — к модели или к себе. Я часто после удавшихся фотосетов думаю, что я факин гений и могу себе позволить чесать самолюбие. Я снимаю некрасивых, робких, разговаривающих, сложных, абсолютно не умеющих фотографироваться — героями целой прекрасной истории. На таких навыках строится моя любовь к себе и хорошо, что я могу время от времени их проявлять.

Задумалась, как же непоследовательны люди в своих страданиях. Если ты любишь один и любовь твоя не разделена — то объективно нет того, что могло бы быть создано вами обоими; ты можешь эгоистично упиться болью и сладостью своего падения, и всё.

Биохимия

Есть ощущение, что я уже несколько лет живу с прогрессирующей деменцией, по принципу «один день, одни эмоции». Те, кто не находятся перед глазами — просто вычеркиваются, как в ЛСД-шном трипе, уходят за скобки, перестают ощущаться. Реально только то, что сейчас рядом, поэтому боль невозможна, ведь сравнить не с чем. Это, разумеется, не осозанный уровень; и даже, если честно, сомневаюсь что психологическая защита. Скорее подарок от биологии и удачно сложившаяся биохимия.

Пока у меня есть память, чтобы хранить информацию о тех, кто остался за пределами видимости, я могу сама поддерживать круги и делать какой-то выбор. Со временем эта функция, скорее всего, отомрет — но узнаю ли я об этом? Скорее всего, нет.

Что ж, по крайней мере вас могут радовать две вещи: 1) в мой мир все еще легко войти (если у вас есть желание и время, чтобы примелькаться) и 2) я энивей буду счастлива, чтобы ни происходило снаружи.

Включаю воду, даю струям бить по плечам и ключицам. Словно Хаул, вернувшийся в свой замок под утро. Я построила его -- сотни побрякушек, любимые звуки и запахи, все, чтобы отдых был глубоким и комфортным. Он, увы, не умеет ходить сам, но я перенесу его туда, где мне захочется оказаться.

Забавно -- я, также как и Хаул, перестала вовлекаться в близких, а они все равно меня ценят. Потому что не понимают? Или наоборот, потому что считают, что поняли меня очень хорошо? Да неважно в целом. Мне хорошо в моем замке.

Привод в себя

Никому нельзя верить на 100% не потому что все предатели, а потому что никто -- не ты. Водитель при столкновении всегда отворачивает в сторону, подставляя пассажира; он не жаждет ничьей смерти, просто действует изнутри своих приоритетов. Есть несколько профессий, которые обучены делать не так и жертвовать собой, но мы редко вступаем с ними в отношения. Я не то чтобы расстраиваюсь, просто напоминаю себе, чтобы не делать каждый раз такие большие глаза: никто не живет чужими приоритетами, и слава богу. И то, что ты живешь своими -- тоже правильно; это все никак не про степень близости. Нет такой "близости", чтобы заставить нормального человека изменить своим подсознательным интересам; корректируй уже шаблон, кмон.

Спустя несколько месяцев осознала, насколько же я разозлилась отъездом Тайлера -- до вышибленных от перегрузки предохранителей. Это оказалось удобно и кстати, чтобы снизить себе восприимчивость на период вынужденной взаимной изоляции; но факт остается фактом. Я почему-то снова оказалась в иллюзии, что логичные, самодостаточные и умные люди, которых я за эти качества выбираю, могут сделать дурацкий и нелогичный выбор. А главное -- зачем мне это? Загадка.

Мое тело — храм. Хрен продашь

Мне чертовски нравится мое тело и образ жизни сейчас, но иногда я испытываю фрустрацию, как владелец очень дорогого экзотичного дома. При попытке воспользоваться -- например, сдать его -- очень сложно отказаться от снобизма. Ну ведь он такой крутой, такой вылизанный и классный! И вот эти плебеи, они должны ходить в благоговейной тишине и тапочки снимать перед входом. Но никому не нужен музей в аренду. Они тащат туда свою убогую мебель, гомонят, ржут при виде фресок. Найти ценителя очень сложно.

Поэтому случайного секса у меня не бывает. Сначала надо обучить человека воспринимать прекрасное, а это долго.

Одна в трешке

Я вспомнила, почему мне нельзя жить одной. Я выпадаю на хуй из любых нормальных графиков в какой-то свой, фантасмагоричный и наглухо ебанутый, а потом тело такое "знаешь, по-моему мы ебанулись, на тебе нервяк на сдачу". Посмотрим, удастся ли в этот раз не уйти вразнос. Возможно, меня спасет приезд Сони, она когда-то все-таки собирается вернуться.

Второй день очень продуктивно работаю и все кажется делаю правильно. Разнообразно, красиво и вкусно ем; принимаю витаминки, дрочу сове, делю время между домом, который блестит, Локусом, какой-то социальной жизнью в сети и книжкой, затариваюсь нужными продуктами и вещами. Но сплю я при этом тогда, когда получается до стольки, пока не подбросит. В основном кусками по 4-5 часов пару раз в день, когда в это вклиниваются дела, из-за которых надо выбегать, получается по 2-3 часа. Мне в целом нравится.

А, и питание тоже становится очень дробным: приготовленный ужин из простой каши, мяса и салата со сметанкой доедается за пять-шесть приемов в течение следующих суток, к этому добавляются вкусняшки типа копченой рыбы или орехов в глазури. И литры, гигалитры чая, по две-три чашки в час — уже заказала себе кисель на замену.

Жизнь в одиночку не кажется грустной или скучной, но из-за укоренившейся привычки обслуживать вызывает досаду: я в любом случае делаю уборки, стираю, мою посуду и готовлю, можно было бы добавить еще пару человек, они бы мне не помешали и с ними не намного больше работы было бы, зато смысла в рутине прибавилось бы.

Чужая эмиграция

Расстраивает оттягивание осознания происходящего как метод реакции. Хам, который год не мог признать, что я больше не его праймори (и именно этим, а не самим фактом ухода поел мне столько нервов); Тайлер, который «всего на месяц» уехал в эмиграцию, удивляется, что меня это несоразмерно расстраивает (но просит пригнать ему машину на всякий случай, чтобы комфортно зимовать и работать); Костик, у которого сование головы под крыло вообще способ жизни.

Каждый раз, когда от меня отсоединяется очень близкий человек, это сладко-болезненный процесс. Я очень сильно прогибаюсь под того, с кем живу; и когда происходит разрыв, «выпрямляюсь» в себя назад резким рывком. Становится понятно, куда и насколько я гнулась, и от этого иногда обидно; в процессе все очень естественно, и я не замечаю этого. Пожалуй, я не считаю, что изменяться под партнера — плохо. Мне это не мешает, нет никакого моего неприкосновенного «я», которое можно поломать или выгнуть «не туда», я всегда я. Но печалит, что моя осознанность недостаточна, чтобы фиксировать изменения в процессе.

Было бы интересным опытом пожить одной в текущем состоянии души; вполне вероятно, мне все это еще предстоит.

Очень страшит возможность «выбора без выбора»: если Тайлер эмигрирует всерьез и насовсем, у меня будет возможность приехать к нему (и бросить все то, что я строила тут, а также наплевать на собственные идеалы и концепции) или же жить без него (и порушить самые выстроенные и логичные отношения в моей жизни). В любом случае это будет променять важный кусок жизни на другой кусок жизни, а я ненавижу такие «альтернативы». Что ж, пока, кажется, я буду втыкать голову в песок и пытаться делать вид, что ничего не происходит. У меня сейчас нет ответа на этот вопрос. Вообще совсем никакого.

В последний год почти каждую ночь есть сон, в эпизоде которого мелькает мама. В основном живая и обычная. Скорее всего, это сны не о реальной женщине (хотя иногда черты вполне конкретные). Кажется, моему подсознательному импонирует архетип более опытного человека, которому можно полностью доверять. Начинаю понимать, откуда у сильных мира сего просыпается вера в Бога — ну хочется же хоть с кем-то равным себе расслабиться.

Может, завести одного пожилого любовника? Ослепительного в прошлом, погасшего и оттого мудрого сейчас. Кажется, подсознание недвусмысленно намекает, что нам не хватает этого ощущения.

Усталость

На меня все-таки давит.

Поймала себя на легком приступе паники от слов Сони: «Сколько ты прогнозируешь...?» — хотя речь шла всего лишь о времени готовки супа. Я устала прогнозировать и выдавать какие-то результаты, основываясь на постоянно меняющихся данных. Зная, что от моих прогнозов зависят жизни, что эти решения важны и являются ключевыми для многих людей.

Через сколько дней мне уехать?

Сколько времени осталось до продажи квартиры?

Какие действия надо сделать прямо сейчас?

Да откуда я знаю? Я не делаю ничего, потому что мне проще разбираться с последствиями бездействия, чем с последствиями судорожного мельтешения по странам, где ты оставляешь последние деньги. Я сама все еще не вижу ничего, из-за чего стоит уехать — но солидарных со мной все меньше, а фраза про миллионы безошибочных леммингов все ближе. Меня бы все это беспокоило гораздо меньше, так как лемминги заменимы, если бы я не ощущала, что тяну Тайлера, которой иначе бы сбежал. И вот тут классическая ловушка с близкими, моя ненавистная уязвимость. Я избегала ее, но все равно оказалась лицом к лицу: мне действительно будет не все равно, если придется расстаться или даже разъехаться. Неудобно, что именно сейчас, но тут уж нет возможности выбирать.

2022

У меня есть ощущение, что вся эта история с войной лично в моей судьбе была нужна вместо анонсированных сломанных ног: чтобы я наконец-то пожила немного НОРМАЛЬНО, не пытаясь впихнуть в день сто миллионов дел. Обрезаешь лишние возможности — и вуаля. Я перестала гнаться за всеми зайцами сразу, сфокусировалась на важном и вкусном. Чаще бываю дома, успеваю делать то, что нужно и даже читаю (!) книги. До того, чтобы писать свою, правда, опять не дохожу, но то ли еще будет, сейчас перекроют город совсем и все получится.

Доминирующее желание многих сегодня — «Кто бы пришел и объяснил, как поступить правильно?». Бежать — это трусость спасение своей шкуры или доблесть ненасилия? Сопротивляться государству не только наказуемо и опасно, но еще и абсолютно незаконно (по законам самого государства), но стрелять в набранных от отчания молодых людей, почти детей? Кажется, что ничего «правильного» не осталось, что бы ты ни делал, это выглядит плохо со стороны. В этом и есть сила моей эгоистической позиции: я на нее вообще никогда не смотрю с другой стороны, кроме своей. Я достаточно себе доверяю. Поэтому мне сегодня удивительно комфортно принимать мои собственные шкурные решения, и мне в целом аболютно наплевать, выглядят ли они как-то.

Минутка цинизма

Чем старше я становлюсь, тем циничнее и практичнее я смотрю на полиаморию. Сегодня для меня это не концепция про счастье и любовь всех — люди неспособны сохранить даже свое жалкое настроение, куда им до всеобщей благости. Сегодня для меня это всего лишь концепция ядерного сдерживания, которое наглядно показывает, что как только ты расслабишься и перестанешь доставлять мне удовольствие — тебя есть кому заменить по щелчку пальцев, просто забери свои шмотки или получишь их почтой. Точно также и я вижу, что ты востребован, что если я буду недостаточно хорошо компенсировать, допустим, сексом свой дурной характер — ты будешь больше времени проводить у тех, которые делают это без усилий.

Мы все стареем и становимся из симпатичных малолеток старыми занудными упырями. Но пока подобные механизмы работают, пока вызов свеж и гордыня подгоняет, есть шансы хотя бы немного задержаться в злой и внимательной к миру юности. В альтернативе — уход в свой внутренний мир. И если мне там в целом будет даже окей, то большинству моих знакомых и любовников — ой нет.

Так что давайте уж друг друга любить, пока это работает.

Про управляемость счастья

У меня всегда был очень мощный Наблюдатель. Это он ехидно комментировал, когда я размазывала слезы; он не давал мне от усталости натворить дичи; он следил за тем, чтобы я ела даже посреди депрессии. А в тот момент, когда у меня от перегруза выключились все эмоции — именно он научился решать, что я сейчас испытываю. Он суммировал события и логически выводил: мы только что провели хорошую лекцию, радуйся. Или: сейчас вокруг темно и одиноко, мы грустим. С тех пор много что поменялось, но, кажется, основное я уловила. Я уже стала сильнее Наблюдателя (кажется) и с тех пор научилась им манипулировать. Я прихожу одна в пустую, темную квартиру, с оставленным на столе вчерашним ужином; я включаю Алису, зажигаю свет, грею руки в мыльной воде, делаю уборку, танцуя; наливаю себе вино и кладу ужин в красивую тарелку — и Наблюдатель вынужденно констатирует, что мы счастливы. Настоящее ли оно? Да. Нет никакого другого моего «настоящего». Счастье — это то, во что мы можем себя заставить поверить.

Может, я поэтому не могу быть религиозной? Я кажется все внутренние силы потратила на то, чтобы неистово верить в себя и свои состояния, ни на каких богов просто не остается ресурсов.

Про секс и власть

Добиться моей физической благосклонности вообще очень просто: достаточно быть красивым, умным и правильно обожать меня. Через непрерывное умное восхищение создается правильная связь, уважаю такие штуки. Никогда не умела строить власть на «не давании» чего-либо, моя власть всегда начинается с принесения к ногам объекта интереса всех мамонтов, которых я могу для него раздобыть. И потом жертве, заваленной и подавленной, ничего не остается, кроме как сдаться на мои условия. У меня фетиш на сексуально не заинтересованных (реально, мужик, всерьез пускающий слюни на сиськи/жопы и зависимый от своей сексуальной жизни, кажется мне слабоумным; к счастью, таких сегодня крайне мало, будь благословенно общество потребления, объективизации и сексуализированности всего), поэтому моя власть к сексу это приводит редко. Ему это не нужно, я в принципе (теперь понимаю) тоже могу обойтись. В моих кругах все еще 99,9% интересных мужчин — мои бывшие любовники, потому что раньше я не понимала, как это: получить власть над человеком и не попробовать слияния с его телом. Но в последнее время я слишком экономлю силы и чужие драгоценные минуты, поэтому ограничиваюсь главным: властью. Все остальное, включая секс, всего лишь проявления этого базового и самого нужного мне ресурса.

Да, я кажется никогда еще не ощущала секс как власть надо мной. Возможно, потому что я никогда не выбираю тех, кто стремится к сексу, и поэтому любой половой акт со мной — всегда небольшое насилие над партнером. Обожаю.

Срез 2022

Мне 37.

Я выросла в настолько стереотипичную успешную женщину, что смеяться хочется — я могу вести тренинги и писать книги. Книг я написала уже пять, про шестую думаю, но ничего не делаю. Очень не хватает путешествий — пандемия 2020, потом кризис 2021, сейчас ситуация с Украиной и попытка блокады России со всех сторон; ужасно устала быть котом в коробке, я отвыкла от того, что я не могу взять билеты и сорваться. Билеты я брала трижды. Индия, Марокко и Куба обошлись без меня. Я до физической боли скучаю по чужим мелким улочкам, по непонятной тарабарщине вокруг, по жарящему беспощадному солнцу, по новой еде и новым лицам... Этнические едальни в ТЦ вызывают приступы ностальгии, сравнимые с припадком эпилепсии. Я отключаюсь от реальности, погружаясь в старые запахи и звуки. Но пока я никуда не еду.

Я живу со своими друзьями в Москве, на Сходненской. Компания, больше похожая на семью, чем многие встреченные мне реальные пары и семьи. Зуки, Эста, Ярик, Хам, Соня и ее любовники, теперь Тайлер, даже Костик и Нойз, хоть они и не живут тут — мне нравится, как они заботятся друг о друге; мне нравится покупать домой клубнику и видеть, как домашний чат взрывается радостью. В нем есть еще Локи и Ася, и правда чувство, что они тоже рядом. «Я построила это» — этот тезис и есть корень моего спокойствия, и я буду проверять его на прочность. Я ли главное действующее лицо, или же это случайность? Я собираюсь уехать в марте будущего года в Питер и попытаться повторить там. Заменяемы ли люди? Достаточно ли я коммуникабельна ДО СИХ ПОР?

Я ношу короткие волосы и длинные, в пол, облегающие платья. Моя ванная утыкана косметикой Natura Siberica. Я забочусь о своем теле: мажу его вкусным, вожу на скалодром, учу падать, таскаю к массажистам. Оно отвечает мне благодарностью. Я выгляжу лучше, чем когда-либо (или ощущаю, что выгляжу лучше, чем когда-либо; для внешнего наблюдателя это по хуй).

На моем столе хаос из ручек, туши, чипсов и акварели. В углу тлеет пало санта и стоит фигурка покемона феннекина. Пока нам не отключили интернет; к осени обещают банкротство государства; но сейчас у меня оклад руководителя Локуса под 200К и полное спокойствие. Я подпитываю его — обращаю внимание на красивые листья и вкусные запахи, ставлю хорошую музыку в машине и на кухне. Я много готовлю, на всю стаю. Я научилась делать это быстро, разнообразно и с удовольствием. Кризис моего возраста начинается с того, что человек задается вопросом: и это все? Да, и это все. Вот такая у меня жизнь и скорее всего, я ее именно так и доживу. Возможно (маловероятно) у меня будут еще дети, скорее всего — еще несколько путешествий и книг. Наверняка я буду менять партнеров или как минимум дополнять их. Возможно, мне придется закрыть этот Локус и открыть что-то подобное в другом месте. Вероятно — придется переехать в другую страну. Еще несколько раз сотворить свой круг общения с нуля, сохраняя с предыдущими друзьями лишь призрачные сетевые отношения.

Да, я довольна.

Ахаха, наебали полиамора

Простые эффективные пути — самые страшные; в них легко двигаться и по инерции, и по логике; и нет ни малейшего повода прерывать действие, приносящее так много радости. Ни одного — кроме этого железобетонного аргумента всех алкоголиков «да я всегда могу бросить». А если нет? Черт, я действительно никогда в жизни не испытывала такой усиленной резонансом эйфории, и нет, я не буду врать, что знаю, каково это — лишиться ее. Удивительно, что кажется, это даже не влюбленность. Это проходит вне, по какому-то другому контуру обогрева — на десять порядков горячее. Я считала, что все знаю о безумной, сжигающей страсти. Я стремилась к ней, училась ей, жила ею. Научилась восставать после, как ебанный феникс; и ни на минуту не забывала, что спонсор этого буйства эндорфинов — неразделенность. Прожить, вчуствоваться, просмаковать, получить по морде, поржать над собой, порыдать, забыть, влюбиться заново — сладостный цикл... И кто бы мог подумать, что порвет его не об очередного недостижимого, а об зеркало. Об того, кто сам живет также (или почти также); кто много терял и потому смирился с потерями; кто увидел возможность, оценил ее как маловероятную, и почти случайно решился. Сколько в этом логики, сколько — случайного, невероятного совпадения? Как мне рассказывать о полиамории, если такие случайности бывают, если это возможно? Может ли эта невероятно, сумасшедше малая доля удачи повториться? Блядь, хочу проверить.

Полтора литра барлевайна, сорян.

Смотрю сериал «Чернобыль», пью вино и хихикаю

Если будет такая ситуация, и тебе вдруг почему-то важно мое мнение — выживи любой ценой. Плевать на близких, друзей, популяцию. Если хочешь их спасать — кто я, чтобы судить тебя, но мое мнение — насрать на всех. Ты, я. Личность важнее, чем что угодно другое. Во всяком случае, такие личности, как наши. Выжить в апокалипсисе — это так дьявольски сладко. Узнать кучу нового, посмотреть на мир без людей, увидеть что-то, недоступное остальным... Продлить свою жизнь. Вдвоем. Я бы не променяла этот рай ни на какие законы чести.

Я кажется просто не могу придумать, чья жизнь стоит соразмерно с моей. Елка, разве что?