А и Б

Предположим, у нас есть прекрасная пара, состоящая из партнера А и партнера Б. Они друг друга любят, только что поженились (или просто живут вместе), но вот что-то не ладится. Партнер А имеет творческую ненормированную работу, уделяет ей не очень много внимания и вообще предпочитает заниматься домом и партнером Б — заботиться, делать приятное, подарочки, водить его в киношечки. А партнер Б работает фуллтайм и еще немного, и на все это рад бы отвечать взаимностью, но некогда. И вот мы имеем две неравнозначные проблемы. Во-первых, на самом банальном уровне, А будет неудовлетворен отдачей. Но если разобраться глубже, это не так и страшно — несправедливость из разряда "на меня обращают мало внимания" люди переносят почему-то неплохо, видимо в силу привычки. Но. Есть оборотная сторона. Партнеру Б тоже хуевато — потому что из-за гиперзаботливости А он всегда чувствует вину. Когда просто работает вместо кино, когда берет очередные сверхурочные — и особенно если тратит вдруг освободившееся время на что-то / кого-то кроме своего замечательного А. Ведь он же его ценит! Он понимает, как это сложно — нести столько добра в мир, вкладывать в него, неблагодарного Б, столько сил!..

И вот так любовь превращается в НАДО. А НАДО — это всегда "не хочется". Да еще под гнетом чувства вины. И чем больше А заботится и вкладывается, чем неоплатнее выглядит долг Б перед ним (всученный, по сути, насильно), тем сильнее Б будет отдаляться и искать утешения у тех, кто ему ничего не давал.

Ибо, как мы знаем, сложнее всего простить того, перед кем ты виноват. Такая вот побасенка.

Зима

Почувствовать, как мертвеют кончики пальцев; ускорить шаги, вцепляясь в ручку сумки. Набрать код, ошибиться, выдохнуть, повторить его медленно. Захлопнуть за собой дверь крепко-крепко. Шмякнуть на пол вещи, скинуть плащ, на вешалку бросить пальто, сапоги швырнуть в тумбу. Уже босой ногой ткнуть напольную кнопку ночника. Рвануть шнуровку платья, сорвать ошейник, содрать с себя всю одежду — тепло, тепло, входи в меня, ну быстрее, ну пожалуйста...

Еще три недели. Леденящего ветра, зимы, серости, Москвы под черным льдом. Потом самолет... и полтора месяца жарких приключений с теми, кого я люблю. Что будет потом, я загадывать не буду. У меня к тому времени не будет дома. Никакого. И я знаю пару вариантов, которые могут резко изменить мою жизнь. Пусть. Я смогу убедить себя, что это я выбрала свою судьбу.

К чему приводят истерики

Сурочий кот бросается на дверь. Хватается лапами за скользкую ручку, не удерживается, молча падает, весь подбирается, прыгает снова, падает, прыгает, падает, прыгает... Иногда останавливается и жалобно мяучит.

Сурок много ездила этим летом. В квартире жили сначала ее друзья, потом друзья друзей, потом знакомые друзей друзей. Они кормили котов. Иногда не кормили котов. Иногда гладили. Чаще не замечали. Сурок приезжала, уезжала и вновь возвращалась ненадолго. Кошке было все равно, кто ее кормит. Коту нужна была Сурок. Он ждал ее, а когда она наконец-то входила в дом старательно игнорировал; не ластился, убегал при попытке погладить, переворачивал миску с водой, не входил в ее комнату. Сурок вздыхала, просила у него прощения и уезжала снова. Он начал драть диван и обои. И метить все оставленные снаружи вещи. И орать по ночам.

И тогда Сурок стала запирать дверь. На ночь. Кот слышит, знает, что она внутри — и бросается на дверь. Снова и снова.

Иногда мне кажется, что животные похожи на людей больше людей.

Диалоги все о том же

— Люди так ходят к алтарю, положить предкам веточек и воскурить пару палочек.
— Ты больше похожа на ребенка, ковыряющего разбитую коленку.
— Не без того. (пожала плечами) я теперь ребенок, живущий один. Могу покупать себе чипсы вместо обеда и сколько угодно царапать коленки.

Он сегодня был в моем блоге. Когда-то он перестал читать блог после ехидного замечания, сделанного мной в письме ему — и так я узнала, что он читает мои письма, а не рвет их. Теперь зашел туда, после ссылки в почту. Так что он читает и электронные сообщения. Ирка и Ашура хором зовут меня глупым маньяком. А я.... я чувствую, что моя жизнь станет немного беднее.

Или богаче?

Георгий: На дубе — а дуб крепкое дерево — старые листья только тогда опадают, когда молодые начнут пробиваться. Точно то же случается и со старой любовью в сильном сердце: она уже вымерла, но все еще держится; только другая, новая любовь может ее выжить.Тургеньев.

Снова программирование

Когда говорят "он владеет собой", обычно имеют в виду покерфейс вне зависимости от бушующих внутри эмоций. А как быть с такими, как я; с такими, как Валька? С теми, у кого словесные заклятия могут вызвать ненависть и любовь, любые эмоции, весь спектр — просто берешь заклинание и... произносишь. И произносишь. И произносишь. Вспоминаешь его ночью, днем; утром, обнимая чье-то плечо; и когда бежишь сломя голову на красный; и если сидишь один и рядом только чай, свеча и экран с кем-то по ту сторону.

Говори со мной, говори, пока не остыло...

Ты учишься этому исподволь, понемногу. Сначала заклинаешь боль. Потом — радость. После сложнее уровень — нужно научиться влюбляться. И наконец вершина — доказать себе, что не любишь. Когда нужно... Почему именно это бывает каждый раз нужно?!

Я вылечилась. Мои слова снова имеют вес и силу. Теперь нужно тщательнее следить за ними; и за теми, что произносятся случайно, вскользь, в шутку — и особенно за теми, что задумываются как заклинания. Противоядия нет.

Последнее, что я сказала себе — как я буду жить, если Костик понял там, во Франции, кое-что про меня и про Асю. Ну а что, сказала я. Блядский мейк, рыжая голова, стиль suicide girls — и зима обещает стать веселой. Теперь я хорошо знаю, как это делается.

Любопытно другое — смогу ли я этого не делать, если... если..?

Внезапность

Нужно смотреть во все глаза. Не проглатывать целиком и не откладывать. Никакого "потом"; никакого "другого раза". Всё слишком быстро меняется; слишком стремительно происходит линейное развитие, которое невозможно повернуть назад.

С Греем уже не хочется безумного, сводящего с ума, грязного тематического секса без единой мысли в голове. Хочется крепко обнять его, вдохнуть легкий, идеальный запах духов, поцеловать в уголок чуть изогнутых в полуулыбке губ и долго рассказывать про сопки, ледяную прозрачную воду и стаи, взлетающие от брошенного вниз камня. А потом слушать про кофейни с ценами в евро, глупую маленькую девочку, секс на веранде, парижские дожди. Он тоже чувствует это. Дважды сказал то, чего не говорил до сих пор никогда. Сейчас мне это не так важно; сейчас я просто отметила эти слова и улыбнулась ему. Мне тепло от того, что он произнес "хорошо, что ты приехала". Я очень рада буду его увидеть еще раз до отъезда. Но нужен мне не он.

Амели

Стоило найти лишь намек на человека, у которого диаметр шила совпадает с моим, как я тут же сбежала как можно дальше, чтобы издалека заняться любимым делом.

Я виртуозно умею придумывать себе ощущения и эмоции про недоступное. Наверное, это какой-то дефект, увечье, фобия — что с теми, кто далеко, мне проще, чем с близкими. Конечно, это же мой иллюзорный мир. В нем все будет только так, как я хочу. И расставаться с мечтами совершенно не тянет. Ненавижу, когда мне говорят "нет" — так может и не нужно ничего спрашивать? Точно не услышишь нелюбимый ответ.

Я скучаю по нему. Наверное, впервые за Новое Время, за постзимовье, я действительно скучаю по кому-то.

Ночь темна и полна ужасов. Порт Байкал

Снился Валька.

В рубке было не слишком холодно — от ветра с Байкала мы закрыли дверь, с трапа на нижнюю палубу почти не дуло, а пол оказался очень кстати устлан мягким дсп. Ржавый металл обшивки конечно моментально остыл как только солнце закатилось за гору, и громадная полная луна, заливающая все холодным театральным светом, разумеется нисколько не грела. Я прижалась к Димке (опять утром будет ворчать, что я затолкала его в самый край пенки), свернулась в калачик, стиснула зеленого котика и уснула довольно крепко. Корабль слегка покачивался — интересно, нас успеет прибить обратно до утра? Когда я прыгала последний раз с берега, расстояние было чуть больше метра, потом оно увеличилось до двух — с рюкзаками уже не перелетишь. Наверное, прибьет. Унести дальше точно не может — наше корыто пришватовано мощными тросами. Слышно, как через три палубы хлюпает вода в трюме. Забавное место ночевки.

Снился Валька. До невозможности живой, свой, валькин. Его голос, его руки, его пластика и смех. Оказывается, я так дико много деталей храню в памяти. Все сны с ним похожи — это просто кусок жизни, которой нет. Мы сидим в гостях, кто-то играет в настолки, Валька шутит, улыбается и глядит мне в глаза. Мы разговариваем, что-то делаем вместе, куда-то ходим. Мы просто друзья; просто он не делает вид, будто меня нет, и поэтому так тяжело просыпаться от подобной фантастики в реальность.

Он прав. Мы не смогли бы остановиться на этой фазе, быть просто друзьями — уже нет. Мы слишком друг друга накрутили тем летом, и никаким мозгом это не исправить уже, как ни старайся. Он прав — в рамках своего мира. А я считаю себя правой в рамках своего. "Параллельные миры" — у каждого своя точка притяжения. При долгом взаимодействии материя из противоположных миров загорается...

Я проснулась от яркого солнца прямо мне в глаза. Еще одна ночь пережита.

Сновидения

Чудовищный отель на промышленно-деревенской улице Иркутска. Неопрятная женщина за стойкой, китайцы в коридоре, душ и туалет один на несколько крошечных советских номеров; нет ни мыла, ни полотенца, ни WiFi. Нас не интересовало ничего, кроме горячей воды и горизонтальной поверхности, хоть и жаль за это отдавать почти тысячу рублей — плевать, да, в этом городе все дорого, потому что как и в Москве много готовых на все приезжих. Мы уснули еще до полуночи и проспали до самого чекаута, прервавшись лишь на бесплатный завтрак (давали яичницу с заплесневелым серым хлебом).

Снилось, что я живу в кампусе какого-то университета и помогаю любимому профессору с его научной деятельностью. Что я влюблена в свою работу и в учителя, и не представляю себе другую жизнь. Помню раскаленные камни, на которых мы собирали колючие растения и складывали их в маленькие нумерованные пакетики, и как ручка выскальзывала из исколотых пальцев, когда я подписывала крошечные бирочки.

Снилось, что я дочь богатой дамы; мать сквозь пальцы смотрит на мою любовь к бедному юноше, но совсем скоро отдаст меня замуж за подходящего партнера, а о нем велит забыть. Я помню тонкие длинные пальцы, которые держали меня за руку в ночном саду, и какими они были холодными, и его неподвижный профиль на фоне окна.

Когда мне начинают сниться сны, это означает, что организм наконец-то начал высыпаться. Когда он умирает от бессонницы, он проваливается в сон, как в глухой темный колодец, в котором нет ни света, ни картинок. Только покой.

Очень странно просыпаться в таком месте от этих сновидений. Я далеко. От всех и от всего. Почему-то от этой мысли спокойно. Как же я полюбила убегать...

Начало. Это так просто.

И у каждого здесь есть излюбленный метод
Приводить в движенье сияющий прах.
Гитаристы лелеют свои фотоснимки,
А поэты торчат на чужих номерах.
Но сами давно звонят лишь друг другу,
Обсуждая, насколько прекрасен наш круг.
А этот пес вгрызается в стены
В вечном поиске новых и ласковых рук.

Предпоследний этап; Сережка говорит, что дальше — только выздоровление. Полное. Сколько до него — он не знает. Мы лежали в комнате, освещенной громадным экраном на стене, Розенкранц и Гильденштерн кидали монетку, Ирка стискивала в темноте мою руку, Нойз щурился от падающего сбоку луча, Тиль обнимал Соловушку и, судя по шороху, гладил ее. Я склонялась над Сережкиным лицом, щекотала ему прядями лоб, и слушала горячий неспешный шепот: "Рыжик, все будет очень просто. Не спеши, не подгоняй себя. Все будет просто. Все просто будет". Я слушала, гладила сильное плечо и думала, что соскучилась, что всегда понимаю это только когда вижу кого-то — но уже понимаю, и это тоже симптом выздоровления, как последний выворачивающий бронхи кашель.

Мне понадобился год. Конец того августа, Валька, Лешка, Аша — мне понадобился действительно год, чтобы простить их. Простить себя.

Название блога снова имеет смысл. Блог снова имеет смысл. Завтра за пару часов до рассвета мой самолет приземлится в Иркутске. В лайтруме открыта последняя свадьба; я доделаю ее через час и отделаюсь от работы еще на несколько месяцев.

***

За моей спиной ворочается Сашка Дилер, наматывая на обнаженные плечи красно-рыжий плед. Вчера мы занимались сексом, одновременно танцуя под тилевский плей-лист, так здорово подходящий для бурной любви. Дилер смеялся, подбрасывал меня бедрами, словно ретивый конь, и изображал при этом боевой клич команчей; я хватала его за руки, хохотала и сулила страшную гибель, если он немедленно не прекратит издеваться. А после душа мы сидели, соприкасаясь мокрыми волосами, и взахлеб ставили любимые стихи — Бродский, Калугин, Егоров, Щербина. И я в очередной раз думала, что глупые пубертатные девы, продающие душу этому мелкому самовлюбленному наглецу, не так уж и глупы и в общем-то правы. И что мне повезло встретить его именно сейчас, а не через пару лет, когда он уже станет пресыщенным холодным Греем, а его самовлюбленность потеряет оттенок сарказма. Пока он ласковый и внимательный котенок. И это то, что мне нужно.

Мне снова так чертовски много нужно, столько запахов, цветов и оттенков звука; как я жила без этого столько месяцев?