Порно

Смутное ощущение дикости текущего периода — и он закончится рано или поздно. Доступ к дешевым шлюхам, к порнухе, снятой с малолетками или просто доступными девками; открыто можно нагуглить унижение, пытки, что угодно. Личность, жизнь человека все еще продается и покупается очень, очень дешево, и следы этой торговли можно раздобыть бесплатно. Тот факт, что этот товар вообще имеет массовую ценность — атавизм. Я думаю, еще пара поколений, и к таким развлечениям будут прибегать только очень, очень, очень богатые мафы. Также, как мебель из цельного дерева и одежда, сшитая на заказ, сначала были достоянием многих (за неимением альтернатив), но быстро заменились суррогатами для плебса. Теперь останки былой роскоши по цене дсп из Икеи доступно только в некоторых районах Азии. Как и готовые на все девочки. Черт. Я — все еще дитя этого века, со свойственной ему жестокостью, дикостью, мерзкими привычками. Это мой предел преображения, я не смогу выкорчевать эти стигматы сексуальности, основанной на доминировании. Только сублимировать — или забить и «голова в облаках».

Я бы хотела, пожалуй. Мне плевать.

Тренд зимы 2021

Этой зимой я копаю снег.

Жутко медитативное занятие. Вот чего мне не хватало, чтобы полюбить зиму — чтобы мне за нее платили! Теперь я получаю около 10-15К за ночь. Доехать, разобрать крепления, снять лестницу, поставить к будке, подождать, пока бригадир сделает фото (или снять их самой, отобрав телефон), подняться вместе с лопатами по шаткой алюминиевой лестнице — и копать. Снег бывает легкий, сантиметровый; бывает подтаявший, слежавшийся. Теплая погода — проклятье, снег липнет к лопате, заставляет взмокать в термобелье. Плечи ноют и просят отдыха. А бывает «ангельская пыль» — только что выпавший пухляк в -15, который можно сдуть одним дуновением. Никогда не угадаешь, в этом и радость. И прекрасные альпы рядом, красивые, мощные, веселые. Как же я всех люблю, черт. Это дьявольщина какая-то. Я думала, что не могу любить сильнее.

Фигня. Могу.

Зима и старость

Доминирующее желание этой осени – спать. Кажется, на спячку уходит абсолютно все свободное время. Появилось ощущение хрупкости окружающего меня мира; того самого, по кирпичику выстроенного мной и когда-то незыблемого. Теперь я не уверена, что он не развалится сам под действием центробежной силы – Эстярик живёт своей жизнью, больше во мне не нуждается. Соня всегда была на отшибе. Хам возможно скоро пойдёт строить новую семью. Зуки выпал из стаи.

Но главное, я сама не уверена, что не хочу все это разрушить – поэтому перспектива Питера пугает и манит меня, как край крыши, с которой хочется спрыгнуть. Я замечаю, как мы раздражаемся, как накладываются старые обиды и всплывают с новой силой после каждого случайного слово. Ощущаю свою злость. Возможно, люди просто действительно не созданы, для того, чтобы жить рядом долго? Семья, обязательства, клеймо в паспорте клеймо в паспорте – единственное, что хоть как-то способно сдерживать нас вместе?

А может, я просто устала.

Чем старше я становлюсь, чем лучше вижу людей – и тем сложнее мне общаться с ними. Я слишком хорошо вижу, куда разовьются эти характеры. Теперь я понимаю, как воспитываются старики. Многие из них уже живут рядом.

Безразличный ко всему, недвижимый Хам, спрятавшийся от мира в игрушку; впадающий в детские истерики и беспомощность Костик; злой, черствый, захлопнувшийся в себе, едкий Тайлер. Я люблю их, пожалуй, почти одинаково – максимально возможно для меня. Но ни с одним из них я не хочу связывать себя «по-настоящему». У меня есть ощущение, что они утянут меня, подчинят ритму своей жизни; заставят играть роль, которая мне не близка. Рядом с Хамом мне комфортнее всего, потому что он меньше всего на меня влияет и лучше всех принимает меня целиком. Но нас так фатально растащило в тактилке, сексе и смысле жизни, не представляю, как соскрести это обратно.

При этом я понимаю, что если каждый из них образует отдельную семью, найдет того, кто захочет этой привязанности и взаимного подчинения — мне будет грустно и одиноко. Я все еще не тяну сама той свободы, которой добиваюсь и которую считаю верной. Меня слишком плющат старые шаблоны.

Наверное, старость будет действительно спокойным периодом – за неё я не беспокоюсь, когда мы станем калеками, никому не нужными обрубками себя, мы в любом случае сполземся, чтобы греться. Точнее, я соскребу всех и придумаю новые правила игры. Поэтому мне нужно сохранить силы, здоровье, твёрдый рассудок. Как можно дольше.

У меня нет человека, с которым я могла бы это обсуждать – так сложилось, что партнёров мне обсуждать не с кем. Но я могу делать, как делала всегда – говорить через текст, через книги. Превращать личный пройдённый путь во что-то полезное.

Ненаписанное, потому что корявое

КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ БОЛЬШИМИ
Мифы нашего мира

Когда-то деньги были настоящим способом выразить благодарность за проделанный труд. Ты делаешь крутые, необычные сосуды, прочные и красивые, и тебя знают и почитают в деревне все, и даже из других деревень приходят, чтобы с почтением положить несколько ценных цветных ракушек в твою копилку. Ты обмениваешь их на самую вкусную еду, на самую красивую одежду — и все знают, что это справедливо. Ты владеешь древним мастерством, ты много учился, из-под твоих рук возникает магия, которая дарит людям радость спустя много лет. А потом появились те, кто дает ракушки подержать, но требует возвращать вдвое больше. И со временем баланс нарушился.

Когда-то секс был выражением любви, восхищения, чистой радостью. Отдаваясь без остатка, оба партнера приобретали нечто большее: пронизывались любовью, пропитывались ей насквозь, чтобы светиться. Невозможно было оскорбить сексом, нельзя было купить его или продать, потому что секс — всего лишь средство, чтобы выразить невыразимое. Благодарность, что этот человек есть на земле.

Но со временем люди потеряли смысл этого действия также, как потеряли смысл в деньгах. Взаимодействие тел стало самодостаточным, превратилось в цель. Ты получил секс — а значит, доказал себе, что тебя любят и ценят. Ты получаешь бумажки — а значит и уважение, и власть; неважно, украл ты их, снял с убитого тела или выудил с помощью манипуляций.

____________________

Я медленно, очень тщательно отхожу от своих сексуальных шаблонов и внезапно понимаю, как это — физически любить. Никогда не думала, что мне придется этому отдельно учиться.

Дистанция и тугая шнуровка

Этой осенью я пью темное пиво — не плотные барлевайны, а обычный «Дом сорока скелетов», который зря называется стаутом. Он прозрачен, начисто лишен сладости и пахнет горьким дымком потушенной сигареты. Я ношу корсеты, чулки и высокую обувь с каблуком; иногда мне кажется, что я сама — кожаный сапог с высокой, тугой шнуровкой. Я сделала свою жизнь такой, как мне хотелось, точнее, какой казалось правильной ее сделать — многолюдной, но одинокой. Нет людей, с которыми я делюсь полностью; я ни в ком не расстворяюсь и никто не может сказать, что он в точности знает, что у меня происходит. Посмотрим, даст ли это накопительный эффект и выведет ли на какой-то новый уровень. Настоящую дружбу я пробовала, с Хамом максимально легко и комфортно. Настоящую любовь — тоже, ничего ближе, чем единение с Тайлером придумать просто невозможно. Но чем ближе я схожусь с ними, тем больше вижу собственное отдаление. Кажется, я и впрямь наелась людей.

Смирение, между прочим, это не так уж сложно

Все, что я делаю — абсолютно вторично. Способ жизни от матери, образ жизни от светских львиц, поведение от Ашуры; фотография безликая и основанная только на эффекте гелиоса, рисунки пиздец вторичны и просто повторяют либо реальность, либо чужие рисунки. Возможно (маловероятно) когда-нибудь я научусь делать что-нибудь свое, но походу все мое творчество абсолютно целиком ушло на попытку построить оригинальную жизнь. Тут получилось, но опять же — не потому, что я что-то придумала, а потому что я просто довела до нормального уровня чужие начинания и идеи.

Ну что поделать. У кого-то оригинальность, у кого-то — силы ее реализовывать. Ладно, мое место меня вполне устраивает, по крайней мере я его хорошо понимаю.

Свобода, выбор и пустые руки

Мир вокруг не создавался для счастья, это видно в каждой встрече. Люди с детства учатся защитам, больно оббивая локти и лбы об других людей в процессе взросления. Какими мы были бы, если бы не знали страха? Хочу верить, что я знаю и могу добраться туда; но каждый раз, когда получилось, подтачивает сомнение. Слишком вокруг все плохо; даже в моей безоблачной тусовке, даже с моими отобранными людьми. А если так — реально ли мое счастье? Оно такое яркое и такое внезапно простое; почему его нет у каждого, если это достижимо?

Иногда я начинаю понимать тех, кто осуждающе смотрит на мою жизнь и пророчит ей скорый крах, как любой иллюзии. Так легко сбиться с ритма, шагнуть в обыденность, потерять ощущение власти — над собой, над ситуацией, над миром. Стоит только дать сомнениям прорасти, стоит прислушаться к чужой версии твоей жизни — и легкость обернется бесконечным падением.

Но пока я иду, и красота вокруг такая, что захватывает меня целиком. Я снова знаю, что нет никакой моей стороны и твоей стороны; что есть путь, на котором не нужно делать дурацкие выборы между больно тебе и больно мне. Что есть варианты, когда все счастливы, и никто не ушел обиженным или обманутым. Я опять уверена, что смогу победить, даже если не оставлю в рукавах ни одного козыря, а покажу и подарю их все до единого. Мою силу, мою открытость, мою щедрость Вселенная не умеет игнорировать, и раз за разом, оставаясь с пустыми руками, я оказываюсь в выигрыше. Кажется, это мой способ.

Порно

Когда я дрочу на бдсм-ную порнуху, я неизменно отмечаю, что именно меня возбуждает: зависимость, беспомощность, страх, боль. Боже, какая чудовищная среда меня воспитала, чтобы заложить такие критерии. Сомневаюсь, что это можно излечить или перенаправить, слишком глубокий уровень. Это та часть меня, которая навсегда останется уродством, как искревление дерева в первые годы жизни. Неважно, наверное. Но неприятно.

Утопия

Построить одни близкие и доверительные отношения — чудо. Как же должно повезти, чтобы встретить второго такого человека, третьего? Сохранить и вырастить. Человек, который в чем-то дополняет тебя, в чем-то копирует; подстраивается, играет, воплощается в тебе, как брат-близнец... Находить, понимать, подстраиваться и подстраивать. Мне дико везет — я уверена, что это возобновимый ресурс. Что я нащупала уникальный стиль общения, и это важнее, чем находка конкретного человека. Если удается вытащить человека на этот уровень — все остальное неважно. Черт, как же мне хочется продвинуть эту мысль. Что не уникальна я, не уникален никто из нас — просто есть вершина любви, как бы пафосно это ни звучало, на которой мы все равны. Доходят туда не все, но может каждый. Каждый ли? Жутко хочу верить, что да. Это просто уровень радости и открытости, когда ты выглядишь, как бог, и готов сделать что угодно ради партнера, и нет никаких преград, нет ничего, что может помешать вам. И ведро эндорфинов от каждого взгляда — дело не в цвете и не в разрезе глаз, а в том, что ты вкладываешь в этот взгляд. Кого угодно можно увидеть красивым и кто угодно действительно станет идеален.

Утопия, утопия. Мы связаны своими телами, как веревками. Даже два подряд состояния влюбленности поддерживать уже сложно. Больше? Расшарить это состояние на пять человек? Это возможно вообще?

Самое счастливое лето

Кажется, я действительно достигла потолка эндорфинов. Для этого оказалось достаточно положить на уже сформировавшиеся удачные отношения дополнительную яркую влюбленность. Есть некоторые опасения, потому что дальше подниматься вроде как уже некуда, а вот для падения безграничные просторы под ногами. Так высоко я еще не забиралась и вообще не была уверена, что это возможно.

Меня пугает, что компания становится все больше. У меня не получается контролировать и отлаживать все взаимодействия; даже самые близкие для меня между собой иногда ссорятся, и делают это грубо, неаккуратно, не бережно. Я не знаю, что с этим можно сделать, но ощущаю хрупкость всего происходящего вокруг. Мне нужен этот воздух тепла, любви, света и нежности друг к другу; я хорошо ощущаю, что без него мне будет намного хуже. Плохо то, что, кажется, его ценность вижу только я, а остальные принимают все как должное, не сознавая, что они сами созидают эту атмосферу. Смогу ли я построить что-то заново? Зависело ли от меня вообще что-нибудь, или эта «удача» в Москве — всего лишь случайность? Кажется, предполагаемый Питер может стать проверкой. Либо да, либо... Возможно, я тоже уже готова удалиться со сцены и просто пожить, бесславно и глупо, «просто для себя»? Смогу ли я оправиться от расстройства, если в Питере ничего не выйдет, а московская компания за время моего отсутствия расплюется друг с другом?

А пока — у меня есть Хам, и Тайлер, и солнце. Ночные крыши со стаутом, колея и ночной лес, солнечные дорожки парка на велосипеде, мультики в обнимку. Несколько подарков подряд от Мироздания, если бы я была суеверна, заподозрила бы, что моя жизнь клонится к закату. А так — просто хорошо.

Удавшаяся жизнь

— это просто попытка балансировать между настоящими приключениями, всерьез неординарной судьбой — и комфортом, необходимым для того, чтобы ты не ощущал свою жизнь мучительным адом. Американские горки трудностей и их преодоления, величие души, возвышающеся над болью... Если детство было безоблачным и если оно было слишком трудным — результат один. Недопечь блины или сжечь их?